Этот день никогда не закончится. Устало подумал Гино, понимая, что взять транспортное средство в Бюро уже поздно, а видеть настолько уже никого не хочется, что и такси кажется не самым лучшим вариантом. Ночное небо никогда не спящего Токио казалось только ещё более тёмным и бездонным от света рекламных щитов и вывесок, бесконечного множества огней, освещающих улицы. Его небольшая квартира находилась не так уж далеко от Бюро, что, впрочем, и стало главной причиной её приобретения – работа всегда занимала ведущее место в его жизни, и вряд ли это могло измениться в ближайшее время. Завтра ему по каким-то причинам дали выходной, а значит, сегодня переночевать на уже почти ставшем ему родным, диване, не получится и придётся тащиться домой, где всё напоминает о том, что он одинок и совершенно не заинтересован в исправлении этого факта. Зато дома можно было, наконец, отдохнуть от людей, выспаться, заняться делами без посторонних взглядов и глупых советов, которые ему всегда делали все, кому не лень. Можно подумать, у меня на лбу написано: «Нуждаюсь в вашей помощи! Срочно!» Усмехнулся про себя Нобучика, неспеша проходя мимо небольшого парка. Нет, он не думал останавливаться, но идти стал немного медленнее. Может, сходить сюда завтра?
Очень хотелось забыть всё, что он видел сегодня в офисе, когда вернулся с задания и он искренне надеялся, что свежий воздух, сон и очередная порция успокоительных, прекрасно справятся с этой задачей. Что, впрочем, совершенно не мешало ему сейчас продолжать вспоминать Сасаяму совсем не одобренными Сивиллой словами и злиться. Как вообще можно творить что-то подобное на службе, да ещё и при том, что у них разный статус! Если это всплывёт наружу, то обвинят во всём, естественно, Гинозу, потому что Акане хоть и является инспектором, толком ещё ничего не знает и, безусловно, находится под его ответственностью. Он остановился, и устало вздохнув, снял очки. Никто здесь его не видит, а главное он не видит себя сам,  а от того, что Гино старался вообще не снимать очки в бюро, даже во время сна, на седьмые сутки они изрядно натёрли переносицу, которую он сейчас осторожно массировал пальцами, снова продолжая свой путь к дому, угол которого уже можно было заметить за парком.
На самом деле очень тёмными ночи в этом городе никогда не были, да и тихими их назвать было сложно, но вот на этой самой дороге, по которой сейчас устало продолжил брести инспектор первого отделения БОБ, было очень тихо и темно. Вероятно, в этом были виноваты деревья, которые росли вдоль дороги и собственно парк, расположенный с другой стороны. Небольшой, но сейчас создающий, немного даже пугающую атмосферу загадок и тайн, скрывающихся в темноте листвы.  Было слышно, как мимо проезжают автомобили, разговаривают люди, а возле одного из работающих по ночам заведений робот-рекламщик, одобренным Сивиллой и располагающим к доверию голосом, вещает о сегодняшней программе. Открыть глаза, казалось чем-то непосильным – приятное, расслабляющее чувство умиротворения и спокойствия так необходимое ему сейчас, упускать совершенно не хотелось. Всё равно никто не ходит этой дорогой в такое время, я знаю её, как свои пять пальцев и точно ничто не способно мне поме… Но эта прекрасная мыль, оборвалась в тот же момент, когда ему в ноги что-то ударилось, завертелось. Мужчина распахнул глаза и удивлённо уставился вниз, но всё равно ничего толком не смог разглядеть. Судя по всему, это было что-то живое, пушистое, но прежде чем Гино смог понять что это и, как же ему с ним разминуться, он начал неловко переставлять ноги, наступил на существо, не удачно поставил ногу и как итог, со всей свойственной ему грацией, а то есть с полным её отсутствием, полетел вниз. Так уж сложилось, что Гино был крайне неуклюж и удачлив на подобные случаи, и коллеги даже частенько прикалывались над ним за это. Например, Яёй всегда носила в кармане пластырь и в тот момент, когда он наливал себе, скажем, чай, она демонстративно доставала его, молча, но как бы намекая, что он может не бояться пролить на себя кипяток. А ещё он частенько ронял приборы в столовой, а потом ещё бился о крышку стола затылком, когда поднимал их. Подобные мелочи злили и самого Гинозу и зачастую служили одной из причин, по которым он старался держаться подальше от всех. Наедине с собой собственные неудачи кажутся всё же менее обидными.
Вот и сейчас, сидя на дороге в темноте, он больше переживал за кота, а это судя по крику «МЯЯУ», был точно кот, который тут же умчался в темноту парка. Животные в принципе были слабостью инспектора, ему нравилась их честность и то, как они легко следовали инстинктам, в отличие от современного общества, в котором всё подчиняется голосу разума. Конечно, ему нравилось то, что сам он не идёт на поводу у инстинктов: ведь главное в человеке – это умение быть полезным обществу, а не просто выживание, но это понимание так и не смогло вытеснить из мужчины почти детский восторг при общении с собаками. Конечно, система даже в какой-то момент дала ему возможность поменять профессию и стать ветеринаром, но было во всём этом деле гораздо больше смысла и нюансов, чем думал сам инспектор. Например, он прекрасно понимал, насколько будет тяжело той же Цунемори без подготовки встать на его место и как ему будет тяжело снять с себя ответственность  за судьбу Когами, почти единственного человека в его жизни, которому он мог доверять. А ещё был он. И что бы он сам себе не говорил, его он тоже был не в силах оставить, и всё это было гораздо весомее мечты о работе ветеринаром. Но думать об этом он не любил, потому что всякий раз начинал злиться и, как следствие, довольно сильно напивался.
Помотав рассеянно головой, пытаясь окончательно избавиться от тревожных мыслей о бедном животном, которое, очевидно, сорвалось с электронного поводка, и теперь будет вынужденно скитаться, пока не попадётся на глаза сканнеру, не будет поймано и возвращено хозяину. Он, наконец, попытался подняться и с сожалением обнаружил, что далось это ему тяжело и болезненно, скорее всего просто подвернул ногу, не смертельно, но крайне неприятно. Вот чёрт!

Отредактировано Ginoza Nobuchika (2013-09-24 17:51:11)